не спорю, людям тяжело жить с ощущением, что их никто не любит. но жить с ощущением, что тебя, как ни странно, любят, но с некоторых пор находятся в ебенях географической карты Российской Федерации намного хуже, имхо.
18 January
0
Zune довольно-таки толковая программа. спустя два с половиной часа мои две тысячи аудиофайлов были успешно рассортированы по подлинным названиям\исполнителям\альбомам.
"Через 150 дней я тебя поцелую"
как-то ударило в дрожь. 150 дней. еще 150 дней беспросветной тоски.
мы однажды разговаривали по поводу, что я не могу выносить какого-либо человека в радиусе метра на протяжении двадцати четырех часов в сутки, поэтому в моем случае нужно заранее обговорить всевозможные последствия, детали и прочую хуйню. но слишком долгое время в одиночестве убивает меня еще больше. в общем, мне не угодишь.
как-то ударило в дрожь. 150 дней. еще 150 дней беспросветной тоски.
мы однажды разговаривали по поводу, что я не могу выносить какого-либо человека в радиусе метра на протяжении двадцати четырех часов в сутки, поэтому в моем случае нужно заранее обговорить всевозможные последствия, детали и прочую хуйню. но слишком долгое время в одиночестве убивает меня еще больше. в общем, мне не угодишь.
сны
я вхожу с какой-то бабой и мужиком в люксовый номер в гостинице, с порога наливаю стакан пива и плюхаюсь на двуспальную кровать посередине шикарной обстановки. дом стоит впритык к соседнему напротив, поэтому лоджии чуть ли не соединены под неправильным углом. там, в мерцающем свете, прищурясь, отчетливо вижу (сердце забилось даже во сне как при инфаркте) Честера Беннингтона со стаканом вискаря и где-то вдалеке Майка Шиноду. не веря своим глазам, сползла вдоль по стенке, прохрипев кинувшейся меня поднимать бабе: "уйди нахуй, это же Linkin Park".
как ни в чем не бывало поднимаюсь, закуриваю сигарету и стою, оперевшись на поручень лоджии. меня замечает Честер и с довольной мордой выходит чокаться, что-то лопоча на своем английском, которого я не понимаю совершенно нихуя. выбегает Майк, я пожимаю ему руку и стискиваю в объятиях, он смеется и спрашивает, что у меня за бухло и почему оно салатового цвета и пузырится. соскребаю с мозга последние остатки знания английского языка, говорю, что пиво, просто оно яблочное. Честер принимается пританцовывать в то время, как я втираю им про любовь на ломаном английском, потом делаю неприступный вид и трясущимися от волнения руками достаю новую сигарету из пачки.
парни перелезают через перила лоджии и оказываются у меня в номере, где, сразу видно, планируют нажраться и устроить такой дестрой, что от гостиницы бы камня на камне не осталось. я от счастья врубаю Somewhere I Belong, Честер начинает подпевать, у Майка не сходит улыбка, и они все время блядь разговаривают со мной, вот только я чувствую себя полным кретином с нулевыми знаниями иностранного языка. по жестикуляции понимаю, что они спрашивают, давно ли у меня септум, не больно ли его носить, когда я сбрила висок и все в этом духе. отвечаю, параллельно повернувшись спиной и показывая на татуировку. Честер принимается ржать и издеваться: "О, левое ухо, нихуя себе, да у тебя еще и правое есть, Майк, иди сюда, ты только посмотри на это!".
обнимаемся и фотографируемся почему-то на мобильник бабы из моего номера, впоследствии оказавшейся М., фотографии выходят ахуенными, показываю Честеру большой палец с ебалом "not bad", тот с таким же ебалом просит скинуть их ему в личку, и тут я оказываюсь на вершине громадной снежной детской горы с крутыми заворотами, откуда только что скатилась моя сестра и, судя по всему, уже валялась где-то посередине со сломанной шеей. пытаюсь скатиться следом и помочь ей выбраться, но поскальзываюсь и срываюсь куда-то вниз, приземляюсь на спину и еще минут десять не могу ни вдохнуть, ни выдохнуть.
оказываюсь то ли в поезде, то ли в рейсовом двухэтажном автобусе, едущем в непонятные ебеня, в одном купе с Н., Бульдозером и еще парочкой знакомых, лежу на койке словно скисшее говно. просыпаюсь, делаю шаг к ноутбуку, чтобы скинуть Честеру фотографии. просыпается мозг и уныло отдает мне отчет, кто я и где нахожусь. падаю обратно в подушку. рыдаю.
как ни в чем не бывало поднимаюсь, закуриваю сигарету и стою, оперевшись на поручень лоджии. меня замечает Честер и с довольной мордой выходит чокаться, что-то лопоча на своем английском, которого я не понимаю совершенно нихуя. выбегает Майк, я пожимаю ему руку и стискиваю в объятиях, он смеется и спрашивает, что у меня за бухло и почему оно салатового цвета и пузырится. соскребаю с мозга последние остатки знания английского языка, говорю, что пиво, просто оно яблочное. Честер принимается пританцовывать в то время, как я втираю им про любовь на ломаном английском, потом делаю неприступный вид и трясущимися от волнения руками достаю новую сигарету из пачки.
парни перелезают через перила лоджии и оказываются у меня в номере, где, сразу видно, планируют нажраться и устроить такой дестрой, что от гостиницы бы камня на камне не осталось. я от счастья врубаю Somewhere I Belong, Честер начинает подпевать, у Майка не сходит улыбка, и они все время блядь разговаривают со мной, вот только я чувствую себя полным кретином с нулевыми знаниями иностранного языка. по жестикуляции понимаю, что они спрашивают, давно ли у меня септум, не больно ли его носить, когда я сбрила висок и все в этом духе. отвечаю, параллельно повернувшись спиной и показывая на татуировку. Честер принимается ржать и издеваться: "О, левое ухо, нихуя себе, да у тебя еще и правое есть, Майк, иди сюда, ты только посмотри на это!".
обнимаемся и фотографируемся почему-то на мобильник бабы из моего номера, впоследствии оказавшейся М., фотографии выходят ахуенными, показываю Честеру большой палец с ебалом "not bad", тот с таким же ебалом просит скинуть их ему в личку, и тут я оказываюсь на вершине громадной снежной детской горы с крутыми заворотами, откуда только что скатилась моя сестра и, судя по всему, уже валялась где-то посередине со сломанной шеей. пытаюсь скатиться следом и помочь ей выбраться, но поскальзываюсь и срываюсь куда-то вниз, приземляюсь на спину и еще минут десять не могу ни вдохнуть, ни выдохнуть.
оказываюсь то ли в поезде, то ли в рейсовом двухэтажном автобусе, едущем в непонятные ебеня, в одном купе с Н., Бульдозером и еще парочкой знакомых, лежу на койке словно скисшее говно. просыпаюсь, делаю шаг к ноутбуку, чтобы скинуть Честеру фотографии. просыпается мозг и уныло отдает мне отчет, кто я и где нахожусь. падаю обратно в подушку. рыдаю.